Комната флуда (Страница 75 из 124)

imho, не меньшая чушь . Если речь не идет о маленьком частном сайте вроде этого форума (да даже здесь не обо всем подряд дадут говорить), все СМИ зависимы от хозяина

Отредактировано nav73 (08.06.2015 16:57:31, 8 лет 11 месяцев назад)

как-то не встречались такие
там где замешаны деньги, обьективность не жилец

раз уж речь пошла об обьективности, о методах обработки народных масс, предлагаю посмотреть этот материал:
Агитационные плакаты в сравнении
Честно скажу: мне лично вот очень трудно, практически невозможно быть обьективным. Вообще, для нашего поколения, все что произошло и происходит в стране и Мире после 80х - жуткое испытание и психики, и совести.

юзер! С таким Вам сюда: AVITO кони, абсурды и приколы
А эта тема серьёзная, не для ерунды всякой. Здесь люди флудят!!   

Дай человеку хотя бы похорониться спокойно!
И потом, с кем флудить, с тобой, или с авторами? Опять ведь у тебя винегрет из копипастов без указания авторства .  Между прочим,  вторая половина текста практически полностью заимствована у Андрея Уральцева, из его "Антимедицинского манифеста" - не обличающего и клеймящего, а своеобразной пародии на критику христианства. http://www.ateismy.net/index.php?option … Itemid=107

Показалось достойным внимания: ЧТО С ЭТОЙ РОССИЕЙ?
С режиссером Андреем Кончаловским беседует Томаш Шидловский

— Как вы себя чувствуете в Польше?
— Хорошо, как всегда. Немного прохладно, зато люди теплые. Я сюда приезжаю не туристом, а работать, так что к вашей стране у меня отношение особое. Сейчас я приехал на Фестиваль российского кино «Спутник». Несколько лет назад я уже был на этом фестивале, а до этого я ставил спектакль «Король Лир» с моим другом Даниэлем Ольбрыхским в главной роли в связи с его юбилеем.
— Я имел в виду, как вы себя чувствуете как русский. В последнее время отношения между нашими народами несколько охладились. Вы это чувствуете?
— Лично ко мне все относятся очень тепло. Но я представляю себе, что некоторые могут высказывать какие-то претензии. Причина проста. Нападки в СМИ — у нас антиамериканские, у вас антироссийские. Люди, не утруждающие себя мышлением, наверняка легко поддаются таким настроениям. И конечно, будут и такие, которые скажут, что не любят русских.
Я таких, к счастью, не встречал.

Фото: Agencja Gazeta
— Я бы не сказал, что мы вас не любим. Сегодня мы вас боимся. Ваш президент развязал войну у нашего общего соседа, а вы по-прежнему поддерживаете его. Мы этого не понимаем и размышляем — кто станет его следующей жертвой: мы, страны Прибалтики или кто-то еще?
— Верю, что такие опасения существуют, но я их не разделяю. Ни у кого в Москве нет к Польше никаких территориальных притязаний. Польша никогда не была частью русской культурной ойкумены. В Кремле знают это.
— В XIX веке значительная часть Польши была под российской оккупацией, а в варшавских салонах говорили по-русски.
— Но это было политическое, а не культурное влияние, а в ваших салонах по-французски тогда говорили лучше, чем по-русски. И все прекрасно знали, что, может, и удалось захватить кусочек Польши, но если речь идет о культуре, то здесь шансов нет. Русские, которые тогда приезжали сюда, с восхищением смотрели хотя бы на вашу Конституцию 3 мая1. Потому что у вас была конституция, а у России не было.
Культурная граница очень явственна, а это невероятно важно. Возьмите Сталина. Он был достаточно умен, чтобы не пойти ни во Францию, ни в Италию. Он мог спокойно дойти хоть до Испании, но знал, что эти страны ему не по зубам. Польшу он тоже не присоединил к СССР, потому что знал, что от этого были бы одни проблемы.
— А что определяет эту границу?
— Религия. И совершенно неважно, верит кто-то в Бога или нет. Религия содержит определенный культурный заряд. У русских средневековый менталитет, и виной тому — православие.
— Средневековый менталитет?
— К сожалению, да. Подумайте, чем был католицизм? Это не только папа римский. Это еврейская схоластика, греческая философия, римское право. Это высокий уровень религиозных диспутов. Уважение к закону. Множество вещей, которые он, конечно, вводил огнем, мечом и индоктринацией, но которые цивилизационно полностью изменяли страны, входившие в эту сферу. Польша, приняв католичество, вошла в сферу этой цивилизации. Россия — никогда.
У нас нет способности к самоанализу и возможности философской дискуссии. В России почти нет дискуссий. Многие годы мы не знали, что это вообще такое. Отсутствие глубины мысли, рефлексии, к сожалению, идет от православия, которое является интуитивным и не практикует никаких полемик. Таким образом, разница в том, что у вас важны совершенно иные ценности, нежели в России.
— А какие в таком случае ценности важны для русских?
— Круг людей, которым доверяешь, очень узок — внешний мир плох, верю только своим. Работа это печальная необходимость, к которой меня принуждают, поэтому и отношение к ней соответствующее. Богатство подозрительно. Почему? Потому что в средневековье главным богатством была земля. А земли больше нет — чтобы разбогатеть, надо у кого-то отнять. То есть, каждый, кто разбогател, сделал это за счет другого. И русские до сих пор не любят, когда кто-то богатеет, а это очень средневековое мышление.
— Поляки тоже этого не любят.
— Видимо, в вас тоже еще осталось немного этого средневековья.
Крестьянин сам себя кормит, но часть того, что посеял и вырастил, он должен отдавать государству. Поэтому государство для него всегда будет врагом. Кто владеет землей? Господин, то есть бандит, который забирает у крестьянина часть его зерна, картофеля и молодых девушек, чтобы их совратить. А кто он такой? Почему нужно ему отдавать? Потому что это «крыша». Это слово по-русски означает «кровля», но еще им обозначают клан, мафию, группу людей, взаимно поддерживающих друг друга в своих бандитских делах.
В России до сих пор говорится, что с «крышей» не сладить. Ее нельзя обойти, игнорировать. Значит, у нас те же самые проблемы, которые возникали у нашего крестьянина с его господином пятьсот лет тому назад.
— Откуда это берется? Ведь за это время по России прокатилось несколько революций. Как, несмотря ни на что, удалось законсервировать такой менталитет?
— Видите ли, это ошибка — думать, что революция может изменить менталитет. Культура не меняется путем революции. Культура — это как планеты. У нее собственные законы и ценности, и нам не до конца понятны механизмы, которые ею управляют. Это примерно как с природой — мы можем смотреть, но никогда до конца не поймем, как изменяется земля, что с ней делает глобальное потепление и тому подобные вещи.
Тектонические плиты трутся друг о друга в течение пятисот лет, по миллиметру, а потом нас вдруг будит землетрясение. Так и с культурой. Люди пробудились, заснули. Проходит сто лет, они вышли на улицы, но снова разошлись по домам, снова заснули. А потом вдруг — бум! — все развалилось. За одну ночь. Самая большая наша проблема в том, что в России так и не сформировалась буржуазия. А если мы хотим развиваться, она должна сложиться. Хотя иногда у меня нет уверенности, что мы хотим развиваться.
Нынешняя система, к сожалению, только закрепляет это, потому что сделать в России хорошо всем не получится. Политики стремятся удовлетворить эти архаичные массы. А массы, например, говорят, что у них нет необходимости иметь дома туалет. Так 40% россиян заявили в каком-то опросе, и они с удовольствием облегчаются на улице. И дело не в дикости людей. Это вопрос культурных кодов. В средние века туалет был не нужен, а потом у нас так и не сформировалась буржуазия, благодаря которой вводились определенные нормы поведения и определенные ожидания. При обычном положении вещей буржуазия определяет уровень этих ожиданий, а потом они идут вниз, в народ. Люди хотят иметь то же самое, что буржуа. У нас этого нет.
— И это, по-вашему, связано с православием?
— Обратите внимание, что нет ни одной богатой православной страны. Ни одной. И ни в одной не сформировалась буржуазия. В Греции, где зародилась гуманитарная культура, есть только олигархи, крестьяне и, может быть, грек Зорба. Буржуазия есть лишь там, где есть католичество.
— Вы говорите, что по отношению к Польше ни у кого в Кремле нет никаких территориальных притязаний. А как насчет Украины?
— Украина — это не Польша…
— … и не Россия. Впрочем, с этого начинается ваш, снятый несколько лет тому назад, документальный фильм «Битва за Украину».
— Это очень разделенная страна. Лежащая на стыке, возвращаясь к метафоре землетрясения, культурных тектонических плит. И это главная беда Украины — то, что разделение на культуры католичества и православия проходит через эту страну.
Опять же, речь идет не о том, кто во что верит, так как там больше православных, а об образе мысли. Полстраны думает так, вторые полстраны — иначе. На западе живут люди, которые говорят на суржике — смеси польского, украинского и русского языков. Уже в начале XIX века они пили кофе, а возможно, что и в XVIII. А на востоке — бывшие советские люди, которым Россия ближе.
— В России в XIX веке тоже уже пили кофе.
— Разница в том, что в России его пили князья во дворцах, а во Львове — обычные люди, в уличных кафе. Тогда это означало европейскость. Львов был насквозь европейским городом и принадлежал к культуре католицизма.
Этот культурный конфликт, с моей точки зрения, — самая большая драма Украины. Ведь если бы вся она была православной либо вся католической — такой проблемы бы не было. Сейчас, впрочем, еще хуже, потому что изменилось расположение тектонических плит. Когда-то Украина была на стыке православной и католической культуры. Сегодня она на стыке российского и американского влияния.
— Это один из главных тезисов вашей картины, с которым я не согласен. Получается, что Украина — какая-то безвольная пешка в игре великих держав. Мои украинские друзья мерзли на Майдане, а их друзья гибли там, потому что они хотят быть гражданами свободной страны. Хотят решать, в какую сторону пойдет эта страна.
— Мы всегда видим только вершину айсберга. А все гораздо сложнее. Аннексия Крыма — лишь часть серьезного конфликта между Америкой и Россией. И здесь я не принижаю этих людей, просто это так. Как русский, хотя во многих вопросах я критичен по отношению к Владимиру Путину, я должен сказать, что надежды Украины на вступление в НАТО вызывали у меня сопротивление. Вы представляете себе базу НАТО в Севастополе?
— Представляю.
— Вот именно. А я не представляю. Америка — это страна, которая, благодаря иллюзии американского образа жизни и мнимых ценностей, в соответствии с которыми она якобы функционирует, продвигает образ общества, которого на самом деле нет. На совести у Америки за последние полтора десятка лет несколько катастроф, причем огромного масштаба — упомяну лишь Ирак. Все перемены, которые они в недавнее время инициировали, закончились катастрофой. Там, где американцы устанавливают свои порядки, дело заканчивается хаосом и ужасными диктатурами, так как они пытаются перенести туда один к одному свои ценности, совершенно не понимая, что в других местах люди могут мыслить иначе. Они вообще не умеют читать культурные коды. Для них арабы, китайцы, русские — все одинаковы.
— Как вы думаете, откуда вдруг такое возмущение в арабском мире? Вначале Аль-Каида, теперь Исламское государство.
— Так это не что иное, как реакция на глобальный рынок. На кока-колу, рок-н-ролл и мини-юбки. На насильно навязанную им модель культуры, которая им чужда. В арабских странах люди издавна живут одинаково. В каком бы веке или эпохе они ни оказались, для них это вторично. Главное, что у них есть культурный код, и они должны этого кода придерживаться. Пока вдруг кто-то не начинает им внушать, что они живут неправильно. Для них это как пощечина. И на эту пощечину они отвечают пистолетами и джихадом — потому что по-другому не умеют. В этом столкновении с рынком они бессильны.
Мир развивается неравномерно. Идея о том, что капитализм универсален, что мир можно развивать, как глобальную деревню, это абсолютная херня. Неправда. Кажется, это заметили уже все, кроме американцев. Они слишком доверились Фукуяме с его теорией о конце истории. Тем временем, пробуждается Китай, скоро за ним пойдет Индия. История только начинается.
— То есть — по вашему мнению — за конфликт на Украине в ответе единственно экспансионистская политика американцев?
— Когда мы снимали «Битву за Украину», я много времени провел с бывшим президентом Леонидом Кучмой. Он мне рассказывал в подробностях, как в 90-е годы европейские и американские политики по-всякому заманивали его, чтобы только он стал на сторону Запада. В то же время Россия не хотела отпускать Украину. Вся энергия Кучмы уходила на лавирование между одними и другими, так как обе стороны хотели сделать Украину своим сателлитом. Это до сих пор так. А Украина со своим положением не должна быть ничьим сателлитом. Она должна быть нейтральной, как Швейцария. Без армии, зато с хорошей инфраструктурой и хорошими деньгами.
— Меня беспокоит то, что вы говорите. Я считаю, что Украина сама должна решать, где и с кем она хочет входить в союз. Но еще больше обеспокоило меня ваше высказывание для одного из российских интернет-порталов, что Владимир Путин недостаточно авторитарен.
— Авторитарность, как я ее понимаю, это значит «взять власть в свои руки, нее оглядываться на других». К сожалению, власть в руках у Путина только на словах. Он не управляет, не модернизирует. Он лишь совершает иногда эффектные поступки, но это не лидер, толкающий страну вперед. Когда он шел к власти, у него были такие же иллюзии, как у Ленина. Он думал, что возьмет власть и наведет порядок. Просто? А вот и нет.
Наши диссиденты часто думают, что достаточно заменить Путина и все изменится. Это наиболее типичная, наивная ошибка русской интеллигенции, которая виновных всегда ищет в Кремле. Разве, когда мы его заменим кем-то другим, люди перестанут вывозить мусор в лес? Выбрасывать окурки в окно? Поймут, что им все же пригодится туалет в доме? Нет, этого не произойдет. Перед Россией сейчас стоят цивилизационные вызовы, и нам нужен кто-то, кто попытается с ними справиться.
Путин не в состоянии справиться даже с коррупцией. Когда-то умные люди сказали ему, что нужно переловить в МВД воров и посадить в тюрьму. Знаете, что ответил Путин? Он спросил: так с кем мы останемся? Он понимает, что посадить нужно всех. Путин обречен на сизифов труд. Он не способен изменить российский менталитет, а без этого не получится идти дальше.
— Читая ваши интервью, я заметил, что у вас довольно неоднозначное отношение к Путину. Часто вы критикуете его, но бывает, что говорите о нем с симпатией. Можете ли вы объяснить мне, польскому журналисту, феномен российского президента? Что в нем нравится россиянам, раз столько из них его поддерживает?
— Я могу ответить исключительно за себя. Мне придется вернуться в 90-е годы, когда СССР распадался, а правил Борис Ельцин. Те годы были драматичными для России. Страна погружалась в хаос, Ельцин был вечно пьян, нам вечно приходилось за него стыдиться. И кто бы из иностранных политиков ни приезжал в Москву, каждый похлопывал нашего президента по плечу.
А теперь попробуйте похлопать по плечу Путина.
Это детали, но я думаю, что через них вы можете увидеть нечто большее, если говорить о его популярности. Это один из немногих политиков, которых можно назвать сильной личностью. В Европе я уже никого такого не вижу. Может быть, Туск такой?
— Он не вождь путинского типа. У нас нет такого лидера. Но нам такой просто не нужен.
— Это еще неизвестно. В Европе все больше заметна ностальгия по политикам с харизмой. Вы слышали, что сказал недавно в Европейском парламенте папа Франциск? Что Западная Европа — это старушка, без жизненных сил и каких-либо идей. Он абсолютно прав. Европа как будто парализована. Прекрасные страны, которые некогда творили цивилизацию — Италия, Франция — не имеют никаких идей. Мысль стала заложницей политкорректности; не видно ничего свежего. Либерализм гниет и тянет Европу за собой на дно.
Вы слышали, как перед Рождеством в Дании мусульмане запретили старушке ставить на балконе елку? Сказали: это оскорбляет наши религиозные чувства. Это не может оставаться без реакции. Я еще раз повторяю — дело не в том, религиозен кто-то или нет. Но есть какие-то основы, на которых стоит наша культура. Если мы позволяем их унижать и не реагируем, это не предвещает ничего хорошего.
А поляки не так либеральны, как Запад — и в этом ваша сила. Вы темпераментны, у вас есть характер. Это импонирует. Польша молода, она еще не впала в паралич, как остальной Запад. Вам всегда было тяжело, благодаря этому вам еще хочется. Поэтому сегодня Польша может играть среди европейских стран очень важную роль.
— Вы, в основном, говорите о Западе, а я задаю себе вопрос, не должна ли Россия больше сосредоточиться на своей границе с Китаем. Вы не боитесь, что нашествие китайцев будет для вас намного опаснее, чем пресловутая американская экспансия? Что через пару десятков лет они могут начать тянуть руки к вашей любимой Сибири?
— Китайцы никогда ничего не сделают при помощи армии. Войной решают проблемы на несколько лет, китайцы же мыслят на столетия вперед. Они будут захватывать Сибирь не танками, а экономикой и демографией. Сибирь — грустная тема. Это совершенно уникальное место, где есть золото, леса, бесценные сокровища в масштабах всей планеты. И что же? Никто этим не пользуется. Там на квадратный километр живет один человек. А в Китае — 135. Если мы сами не начнем пользоваться богатствами Сибири, то рано или поздно придет кто-то другой, у кого будет и желание, и идеи, как это освоить. К сожалению, люди в России очень терпеливы. И это, с одной стороны, великая ценность, а с другой — великая трагедия. Русские всё могут вынести. Как у нас говорится — мы привычные. Привычные к «крыше», привычные к коррупции. То, что мы не пользуемся богатствами Сибири, тоже ни на кого уже не производит впечатления. (Русскоязычная газетка Новая Польша (майский номер 2015 г.)  www.novpol.ru/index.php?id=2287

После слов "- Ваш президент развязал войну у нашего общего
соседа...." можно не читать.

Рыбака не только рыбак издалека видит. И рыбак, и рыбы. И птицы. И односельчане и работник рыбнадзора. Особенно, когда рыбак рыбу в сельской речке динамитом глушит.

Ирина Алкснис, PR-директор Центра социальных и политических исследований "Аспект".
У вас к этому источнику полное и абсолютное доверие ? На чем основывается эта вера?
Как правило такие аналитики "гонят волну" и отрабатывают свой хлеб создавая и формируя
общественное мнение по чьему либо заказу.( Кто платит , тот и заказывает музыку )

Ну да , как в анекдоте :
никому верить нельзя , мне - можно...
вообще специальности вроде журналиста , социолога,
политолога в этом и заключаются - подороже продаться.

Отредактировано ЖИШИ (12.06.2015 12:59:49, 8 лет 10 месяцев назад)

Полегче. Коль не знаешь, то оставь свое обывательское мнение при себе